БИТЫЕ МОЛЬЮ ГУРУ

          (Дмитрий Володихин. Полдень сегодняшней ночи. М., “АИФ-принт”, 2000.)

 

          Никогда не задумывались, почему Эдвард Радзинский, кумир шестидесяти-, семидесяти- и восьмидесятидесятников, так резко упал во мнении интеллигенции (да простит меня Володихин, ненавидящий это слово – что ж, не он первый, не он последний), когда стал вести “исторические” передачи на телевидении? Ведь, за исключением нескольких модных когда-то пьес из жизни физиков и лириков, вся остальная его драматургия – тоже “историческая” (ставлю слово в кавычки без намека на издевку – ну, какой из Радзинского историк?): что тебе “Беседы с Сократом”, что… как ее там… “Театр времен Сенеки и Нерона”, кажется…

          А очень просто.

          Когда доступная всем информация окрашена художественным образом, это придает ей второстепенность, необязательность. Образ в искусстве – главное. Образом Радзинский владел. А история… что история? Любой писатель всегда писал о своем времени, о том, что этому времени интересно. История здесь была антуражем.

          А потом Радзинский вышел на голубой экран. Он, наверное, популярен в определенной среде. Но когда интеллигент видит, что общеизвестные факты подаются как личные открытия телеведущего, да еще при этом обобщаются на крайне дилетантском уровне – он, конечно, перестает уважать ранее любимого автора.

          Володихин напомнил мне Радзинского – нынешнего.

          Можно ли писать триллеры - неважно, мистические или нет – стилем… ну, Битова, к примеру?

          Наверное, можно. Можно и постмодернистским (Пелевин бы справился). Можно и тургеневским (см. Б.Акунина). Но одного владения стилем недостаточно.

          Есть еще одно условие. Необходимое. А именно: оригинальность мышления. Нет, не художественного – понятийного.

          Это есть у Пелевина. На этом, собственно, пелевинская проза построена. Это есть у Акунина, - но используется уже как прием.

          А если этого нет? Если мышление тривиально, как салат “Весенний”?

          Тогда поступаем по известному рецепту братьев Вайнеров: берем хвост и пришиваем его кобыле. Не обращая внимания на то, что второй хвост ей (кобыле) будет только мешать. Например, расскажем о Страдивари и Гварнери. Повод? А как же без повода – скрипку украли! Опять же строкаж увеличивается. И к тому же читатель поймет, какой автор умный и как он много знает.

          Только вот беда – нынче-то Вайнеров никто не читает… Кому они сейчас нужны? Образованным людям и так про Гварнери известно, а малосведущим он до фонаря.

          Так что рецепт сей устарел, брат, устарел…

          Зачем было пришивать “Полдню…” хвост, причем в начале романа? Герой сего… пролога, что ли, - не имеет к действию ни малейшего касательства. Тихий интеллигент, молоденький литературный критик, отгородившийся от жизни броней не хуже, чем герои Г.Э.Носсака. При этом – ведущий критик, властитель умов. Для подтверждения сей репутации приводится развернутая рецензия на, видимо, несуществующую книгу. И – что?

          Да ничего. Я мог бы назвать этот опус дилетантским: герой пролога – явное альтер эго автора, - он ведь, Володихин-то, не воюет с потусторонними силами, он пишет! – ставит на одну доску Пелевина, Слаповского, Хаецкую (!) и Фрая (sic!), однако – не буду. В конце концов литературные вкусы –  личное дело каждого. Но - ни одной оригинальной мысли…

          Не буду также касаться того вопроса, что Володихин “уперт” на православии, между тем создает такую космогонию, что впору отлучать его от церкви. Пущай. Чего там.

           Оставив в покое роман (не пойму, кстати, зачем там третий хвост – “Тут, на глубине” явно отдельный рассказ, не имеющий ни малейшего отношения к “Полдню…”), перейду к повести “Мы – террористы”, завершающей сборник.

          Итак, три героя - философ, чье кредо – православие и особая роль России, а любимые авторы – Леонтьев, Розанов и Галковский, а также продажный журналист и охранник из частного агентства – совершают теракт: расстреливают из автоматов некоего демократа. С целью показать народу, что распад Союза и предательство братьев-сербов безнаказанным не останется. При этом все трое – герои абсолютно положительные, насколько это возможно при нынешней жизни…

          Эсеры – те хотя бы спорили, можно ли с “экса” уходить или надо остаться, чтобы ответить за него собственной кровью…

          Так-то, дорогой мой (и любимый, говорю абсолютно серьезно) Дмитрий Быков… А мы-то с тобой надеялись… “Но уж лучше все эти битые молью гуру… Но уж лучше эти, они не убьют хотя б…”.

          Убьют.

          Потому и убьют, что – битые молью. Что собственных мыслей у них нет, а то, что они читают Галковского и Розанова, а не смотрят телевизор – да какая разница? Все равно верят тому, что услышат или прочтут последним. Даже не задумываясь о несовместимости этих двух “философов”.

          …Человек владеет стилем. Но оригинальных мыслей у него нет. Ну, нет, ну, что поделаешь… У Сорокина тоже нет, а вот печатают. Но у Сорокина есть деньги на раскрутку, а у автора – увы… Поэтому – пишем триллер. Интеллектуальный, так сказать.

          Но для того, чтобы писать интеллектуальную прозу, нужно, как минимум, иметь интеллект.

          Благо читателю, что издатели деньги считать умеют и издают его тиражом… в семь тысяч экземпляров.

          Тут другая беда. Беда в том, что критики фантастики понимают: место братьев Стругацких вакантно, и никак не подберут на него подходящую кандидатуру. Они ищут многозначности, но при этом путают ее с многозначительностью, посему не замечают, например, такую фигуру, как Е.Лукин… Сейчас в фантастике еще не нашлось такого же писателя, как в детективе – Акунина. А критикам хочется. И ловят критики любой повод, не всегда разбираясь: а повод ли это (что не причина – им ясно, и уже это хорошо)? Между тем при полном отсутствии многозначности многозначительности у Володихина – хоть отбавляй.

          Боюсь, что на пустом месте возникнут споры.

 

          Юрий Астров-Зацарицынский.