Юрий Астров-Зацарицынский.

                ДЫМ КАК ОПРЕДЕЛЕНИЕ ТЕХНОКРАТИИ

          (Владимир Хлумов. Мастер дымных колец. М., “Диалог”, 2000.)

 

          В книге нет главного героя. Их и вообще-то, как прикинешь после прочтения, немного – персонажей. Хотя вроде бы сотни. Можно выделить нескольких: Шалопута, например (он же Варфоломеев, он же… десяток имен носит этот персонаж), - но разве меньше важен его антагонист Шнитке? Или их антагонист Имярек? Или его антагонист Бошка? А Илья Ильич? А его дочь Соня? А Урса, жительница другой планеты, на которой таким вывертом осуществилась мечта Федорова-Циолковского (их обоих воплощает один из вышеперечисленных героев)?

          Все – герои.

          И все – антагонисты.

          Да, Варфоломеев-Сергеев-Горыныч, молодой Генеральный конструктор, воплотив идеи Учителя-Ильи Ильича, не только запускает космический корабль, но и меняет суть власти, не говоря уж о новом городе, вставшем на месте заброшенного райцентра. Однако лучше от этого никому не становится.

          А ведь были, были надежды у читателя на этого гения-гедониста. И, думаю, у автора тоже. Это видно по первым двум частям  книги. И как не надеяться? Обаятельнейший, талантливый, гроза генералов, виднейший специалист – да на него сам Учитель молится. И совершенно искренне!

          И все-все у него получается.

          Главное, он не спорит с теми, кому за идеологию платят. Он дело делает. Так что – на кого же еще и надежды автору возлагать? Тем более автор-то – доктор физматнаук, профессор астрофизики, да не какого-нибудь университета, а Московского… Как же ему не быть технократом?

          По счастью для читателя, у Хлумова-писателя есть ценнейшее (и редчайшее сейчас) качество: он не просто видит души своих героев, что само по себе ценно, - он наделяет их частичкой своей души. А уж когда наделил – своя-то и рвется на части в поисках выхода. И тогда понимаешь:  нет его, выхода-то. Уж никак не на пути технократии. Наука социальных проблем, а говоря проще – счастья человеческого – не решит, сколько не имей она гитик. Персонаж, хотевший стать главным героем книги, помимо прочего, умело пускает кольца дыма при курении. Делает это так же хорошо, как все остальное.

          И так же бесполезно.

          Поэтому и заканчивается роман огромным, но, как ни странно, видимым только внимательному читателю многоточием. И  это обещает. Как утро у Шадурна. И не стоит ждать вечера и вместе с ним – прощения.

          А еще хочется сказать о том, как книга построена. Не только о ее архитектонике, напоминающей по своей схеме пятую симфонию Бетховена (возможно, кому-то она напомнит иного композитора, иное сочинение, но симфоническое построение, на мой взгляд, отрицать невозможно). Но еще и о тех кирпичиках, которые книгу “Мастер дымных колец” составляют.

          “Кратковременный набег южного гостя не прошел бесследно для Северной Заставы. Это утверждение будет тем очевиднее, чем больше пройдет времени со дня необычной ревизии провинциальной жизни. Но и сейчас, всего лишь через несколько сумрачных осенних дней, те из жителей Северной, которые имели хоть какое-то к нему отношение, нет-нет да и вспоминали о нем парочкой-другой неспешных мыслей. Например, сердобольный старик с подбитым глазом, угощавший гостя таранькой, теперь распространял у пивной бочки свежую информацию о том, что такое кефир. Когда друзья-горожане с удивлением узнавали, что этот редкий напиток является смесью денатурата с козьим молоком, старик в подтверждение своих слов говорил, что если кто не верит, то пусть спросит у Афанасьича…”

          Так мог бы писать поздний Платонов, доживи он до сегодняшних дней и имей систематическое образование.

          Роман читаешь с напряженным наслаждением. Именно поэтому широкого читательского круга он не получит, но русскую литературу (и жизнь истинных любителей русской словесности) обогатит.

          Я прочел книгу, достойную этого имени.