ДОМ БЕЗ ОКОН, НО С ДВЕРЬМИ

     (Марина и Сергей Дяченко. Армагед-дом. М., “Олма-пресс”, 2000.)

 

          О цивилизации, замкнутой на себя, писали еще Стругацкие тридцать лет назад. Но это были цивилизации, насытившиеся информацией, нарочно либо нарочито отключившиеся от внешнего мира, самодостаточные. И – где-то там, далеко.

          А тут – Земля. Очень похожая, по крайней мере, на Землю. Разве что дольфины, похожие, впрочем, на наших дельфинов, но  – яйцекладущие, проходящие метаморфоз и в одной из стадий (личинки) – смертельно опасные для человека. А весь остальной антураж – совершенно земной. С человеческими страстями и страстишками, с персонажами самоотверженными и корыстными, честными и лгунами, умными и дураками… Порой все это соединяется в одном лице.

          Правда, есть и отличие. Одно, но очень существенное.

          Каждые двадцать лет происходит Армагеддон. С извержениями вулканов и цунами,  с метеоритным дождем и зверьми из моря… Единственное отличие от апокалиптического – люди могут не гибнуть. Ни один. Все до единого могут спастись.

          Одновременно с началом Армагеддона открываются некие Ворота. Не одни – много. Столько, что каждый человек может успеть в них войти. И животные – тоже (для них свои ворота).

          Вот животные, наверное, успевают.

          А люди – не все.

          Потому что цивилизация к Армагеддону приспособилась. Настолько, что живет относительно комфортно. Мегиддо как родной дом (см. заглавие).

          После несчастья, столь  регулярно повторяющегося, надо же жизнь восстанавливать… Вот поэтому – есть правительство, есть страховки, есть чиновничий аппарат. И наука есть – насколько она успевает восстановиться и развиться за двадцать лет. И промышленность – соответственно. Есть два возраста деторождения: лет в девятнадцать – и в тридцать девять, то есть сразу после “мрыги” (так здесь – достаточно фамильярно – Армагеддон называют). Чтобы дети успели вырасти к очередной катастрофе.

          Но и правительство, и чиновники должны выжить, чтобы не случилось анархии после “мрыги”. А у них есть родственники, близкие люди… Так что население о появлении ворот и их расположении оповещают часа через полтора – чтобы избранные уже успели войти.

          И люди в спешке давят друг друга, большая часть их гибнет просто в давке.

          А тех влиятельных людей, которые хотят нарушить установленный порядок – убивают.

          Кто этот Армагеддон устроил, с какой целью? Уж не с той ли, чтобы задержать человечество в развитии – ну, хотя бы до той поры, пока оно не научится входить в ворота, не давя друг друга? А пока – двери есть. Нет окон, куда можно выглянуть, чтобы увидеть: а что же происходит вокруг? Осмотреться, обдумать положение. В конце концов, при необходимости – выскочить в окно.

          Некуда.

          Такое положение, конечно же, вечно длиться не может. Круг надо разорвать.

          Поискам ключа к такому разрыву и посвящен роман.

          На протяжении одной жизни героини – жизни незаурядной, как и сама Лидка (а потом Лидия Анатольевна), происходит масса событий, а заканчиваются они тем, что круг все-таки размыкается. По каким причинам?

          Четкого ответа авторы не дают.

          Может быть, из-за самопожертвования мальчишки. А может, и нет.

          И жить-то вряд ли становится намного легче. Цивилизация устремляется на свой обычный путь – с войнами и экспоненциальным развитием.

          Но есть надежда.

          А разве не в том предназначение литературы, чтобы давать надежду?

 

          Юрий Астров-Зацарицынский.