НОСЯТ ЛИ МИМИКРОДОНЫ ЧАСЫ?

          (Зайцы на Марсе. Сборник фантастических произведений. “Крот”, Липецк, 2002.)

 

          Есть мнение, что любая написанная вещь должна быть опубликована. Говорят также, что каждая опубликованная книга найдет своего читателя. Но никто никогда не утверждал, что на каждую книгу надо писать рецензии.

          Итак, тоненькая книжечка в мягком переплете, склеенная, а не сшитая, тираж не указан. Нонпарель, еле читаемая даже в очках. Словом, издание некоммерческое. Почтенное слово. Но почтение тоже надо оправдывать.

          Когда-то в американских записках… боюсь ошибиться, но, кажется, В.Аксенова, я прочитал такой анекдот (анекдот в смысле 18-го века: случай замечательный и действительный):

          - Что пишете? – спрашивает автор нового знакомого, американского писателя, чье имя он в Советском Союзе не слыхал.

          - Пишу бестселлеры, да что-то плохо продаются, - отвечает тот.

          …В сборнике – десяток имен, каждый автор представлен одной вещью. Можно предположить, что составители хотели познакомить публику с новыми именами. Но при чем тогда Александр Тюрин? А особенно – Сергей Синякин?

          Кстати, последний выступил здесь с повестью “Звери у двери”, которая украсила бы любой из трех сборников серии “Время учеников”. Тончайшая стилизация под ранних Стругацких, с героями, любимыми нами с детства: следопытом Рыбкиным, его любимой девушкой Наташей, астрономами Пеньковым, Матти, Сергеем Белым… Ну, да, да! “Стажеры”!

          Но один из самых главных героев повести – летающая пиявка, с которой пытается подружиться Феликс Рыбкин. И трагичный конец только подчеркивает наивность и прекраснодушие Аркадия и Бориса середины 60-х. “Звери у двери” не спорят с Учителями, не модернизируют сюжеты, чем так увлеклось большинство авторов упомянутой серии. Здесь все тоньше… В повести просто доводится до логического завершения вся социальная (именно социальная!) наивность Стругацких времен “Стажеров”, “Пути на Амальтею” и “Возвращения”.

          А вкрапления почти-цитат (простите за такой странный термин) – таких, как, например: “Но мимикродоны ведь часов не носят, а на них пиявки тоже почему-то нападают справа”, - служат лишь цели погружения читателя в знакомый и ностальгически любимый мир, чтобы затем выдернуть его оттуда едва ли не за шиворот.

          Неудобно соседям в коммунальной квартире. И пиявкам с людьми рядом – тоже неудобно, как и людям – рядом с пиявками. Но человек все-таки – самое опасное из животных.

          Сора-тобу-хиру убивает Пеньков. Из самых добрых побуждений – чтобы не напала на новобрачных. А повесть Синякина чуть ли не убита соседями по сборнику.

          Едва ли ни каждый рассказ должен читателя убедить, что мимикродоны часы носят. Носят! Носят, еб вашу мать!

          “Гуманоид Сидоркин… Слезы застилали глаза (семь). Два его рта… заставил себя взять в руки (шесть)…”

          Это из юморески В.Слюсарева. Ничего не имею против жанра. Но неужели сорокалетний любитель фантастики так и не уяснил до столь зрелого возраста, что гуманоид потому и гуманоид, что у него два глаза, один рот и две руки? При любом нарушении этой численной зависимости он уже негуманоид…

          “Теплый влажный орган, берущий свое начало в ротовой полости, скользил по теплому влажному органу, берущему начало в промежности.”

          А это из рассказа Моны Монаховой “Полет на Марс”. Оттуда же: “И вовсе я не блядь, и вовсе я не шлюха”. Если человек вдруг без всякого повода начинает публично клясться, что он – не вор, поневоле засомневаешься в его чистоте перед уголовным кодексом. Ну, ладно, пусть не блядь. Пусть даже не шлюха. Но при чем здесь фантастика?

          Любая писательская среда (а в особенности провинциальная) состоит из писателей, литераторов и графоманов. Последние превалируют. Сборник “Зайцы на Марсе” показал это в чистейшем, дистиллированном виде.

           Примеры, приведенные выше, конечно, исключения. Остальное в сборнике попросту литературно беспомощно, если не считать маленькую повесть профессионала А.Тюрина, - впрочем, написанную столь же небрежно, как и все его романы.

          Каждая книга, наверное, должна быть опубликована. Каждая книга, вероятно, найдет своего читателя. Но не на каждую же рецензию писать!

          А вот пришлось.

          Но это – из-за повести Синякина.

 

          Юрий Астров-Зацарицынский.