ПЛЕТКА И КАЛАЧ

     (Алексей Евтушенко. Третья твердь. Ростов-на-Дону, 1966.)

 

     Как-то –дело давнее – начинающая поэтесса Л.Овчинникова (кто не знает – нынче не последняя шишка в Волгоградском отделении Союза писателей, а в то время, о котором идет речь, издававшая свою первую книгу) спросила у Любови Лукиной: “Я вот книжку издаю, назвать хочу “Ясность”. А ты какое название посоветовала бы, - ты ведь все эти стихи знаешь?”. Белка, не задумываясь ни на секунду, тут же выдала: “Муть”!

     Я не столь суров и не в таких дружеских отношениях с А.Евтушенко. Честно говоря, мы вообще не знакомы. Кое-что слышал о нем, кажется – известный в определенных кругах бард. Кроме того, мне привелось прочесть его книгу “Отряд” и даже написать на нее рецензию.

     Главная беда А.Евтушенко – неоригинальность мышления. Чем страдает, собственно, большинство нынешних авторов фантастики. Но в стихах оригинальность и не нужна. Поэзия, как говорил  А.С. Пушкин, должна быть глуповата. Поменее оригинальности бы – глядишь, и Вознесенского, властителя дум 60-х годов, можно было  сейчас читать…

     Но вот точность образов, обязательность эпитетов в поэзии необходима. А этого-то у А.Евтушенко и нет, хотя фамилия вроде бы обязывает.

     Что за “плетка и калач”, вынесенные в заголовок рецензии? А это образ из стихотворения “Песнь о красоте”. Вот его-то и попытаемся разобрать по косточкам, ибо оно есть своего рода манифест всего сборника. (Так мне кажется, но в любом случае, даже если это и не так – стихотворение показательно для  “Третьей тверди”.)

   Итак –

   “На красоту надеются и ждут,

     Когда ее по улицам горбатым

     В холщевом балахоне поведут

     На эшафот похмельные солдаты.”

   То есть надеются и ждут… ее казни? Сомневаюсь, что автор хотел сказать именно это. Но – получилось именно так.

   “Резвится знать, готовится палач,

     Кивает благосклонно духовенство,

     Кому при жизни – плетка и калач,

     Тому на небе – райское блаженство.”

     А при чем здесь калач? Чем он, собственно, плох и какое отношение имеет к плетке? Он имеет отношение к палачу – рифмуется… И только. А образ расплывается, становится аморфным, исчезает.

     “Не верьте, люди, сказкам и вранью –

       На небе – мрак и под землею – тоже.

       Вот красоту сегодня уничтожат,

       И завтра вы – добыча воронью.”

     А, собственно, почему? Из чего это следует? Без красоты нас всех ждет смерть? Ну, может быть. Так докажи это, а не декларируй!

     “Нас время выбирает за грехи.

       Бессмертье – одному из миллионов.

       Уходят годы в память и стихи –

       Так в смертный бой уходят батальоны.

       На эшафоте гибнет красота,

       Но, прошептав короткую молитву.

       Художник снова затевает битву

       На хрупком поле белого листа.

       На красоту надеются и ждут.”

     Стало быть, время выбирает художника, причем за грехи. Наверное, Дракула был великим поэтом. Так, что ли? Необязательность образа губит стихотворение.

     Поле битвы не бывает хрупким. Кроме того, у листа бумаги есть поля, что тоже придает достаточно  банальному образу еще и двусмысленность. И ежели, как сказано выше, на небе – мрак, то чему же молится художник?

     Когда художественный образ банален, либо необязателен, либо двусмыслен – стихотворение становится банальным, необязательным, двусмысленным.

     Именно в этом главная беда сборника.

 

     Юрий Астров-Зацарицынский.