СКВОЗЬ ЗЕРКАЛО И ЧТО ТАМ УВИДЕЛ ЛУКИН

   (Евгений Лукин. Труженики Зазеркалья. “Если” N6, 2001; Пирс Энтони. Искатель искомого. Перевод Е.Лукина. М., “АСТ”, 2001.)

 

    А что там, собственно, можно увидеть – в зеркале-то? Картина привычная и неизменная сама по себе, все это знают. Ведь в зеркале, если трезво задуматься, нет ни прошлого, ни будущего, одно лишь настоящее. Это писатели понимают, посему стремятся проникнуть туда, за стеклянную поверхность: вдруг там – иначе? Такие попытки имеют уже сложившуюся историю.

     Но сначала – о Лукине-переводчике.

     Я не обнаружил в “Искателе искомого” Пирса Энтони. К своему удивлению, не нашел там и Лукина. Зато из каждой страницы явно светился Леонид Кудрявцев…

     Весь текст романа построен на овеществленных метафорах, - прием, Кудрявцевым, можно сказать, запатентованный. Если у Кудрявцева валяют дурака – тут же дается описание этого дурака. Если посылают к кузькиной матери – дают ее точный адрес. А в “Искателе искомого” едят молоко и чай, которые находят в зарослях молочая. Среди же одичавших тиков, с которыми борется король, встречаются лом-тик, кри-тик, поли-тик, луна-тик…Конечно, первым делом я спросил у Евгения о том, адекватен ли перевод.

     Выяснилось – да, адекватен, - в своем роде. То есть, конечно, в английском метафоры иные, и найти им аналог в русском довольно затруднительно. Но возможно. Если не калькировать текст, чем так часто грешат современные переводчики, а подходить к переводу творчески.

     Овеществлять метафоры – прием для англоязычной литературы не нов. Один из виртуозов и основоположников этого приема – Льюис Кэролл. На этом приеме построены обе “Алисы”. Особенно та, что побывала в Зазеркалье.

     Где недавно оказался и Евг. Лукин. Но его Зазеркалье совершенно не похоже на кэролловское.Вот что по этому поводу говорит сам Евгений:

     - Никто ведь не будет отрицать, что в каждом зеркале – отражение иное. Этот женский крик – “Ну и рожа у меня в этом зеркале!” – никогда не умрет. С другой стороны, любопытно представить себе, чем занимается отражение, когда мы отходим от зеркала. На эту тему в кинематографе проделана масса трюков, но дальше не пошло. Выстроить систему – что же там, за зеркалом, делают наши отражения,чем живут – никто не пытался.

     А вот Лукин попробовал. Попытка высоко оценена собратьями: премией “Интерпресскон”. Ну, а что же там Евгений увидел – лучше его самого никто не расскажет:

     - Это театр. Отражения – актеры, распорядитель – режиссер. Биржа отражений – это одно к одному актерская биржа.

     И как актеру бывает противно ехать на работу в какой-нибудь Мухосранск (легендарный в театральной среде город, примерно как Урюпинск, но, в отличие от последнего, не существующий) и играть там какого-нибудь Мыколу в “Макаре Дубраве”! Но ехать-то надо, ибо надо жить. Однако играть не хочется. И то, что выкинула героиня в “Тружениках Зазеркалья”, имеет не один аналог в русском театре. Например, знаменитая реплика одного современного трагика на гастролях в некоем русском театр украинского города (история, кстати, не столь уж давняя). В ответ на слова Тени “Хамлэту, сынку мий” он заявил: “Е… я таких родственников!” и покинул сцену.

     Тень была вдребезги пьяна, поэтому трагик и сорвался. А отражение у Лукина просто не выдержало того, что творится с нашей стороны зеркала. Причем не творилось ведь ничего особенного… Так, жизнь…

     Грустно жить на этом свете, господа.

 

     Юрий Астров-Зацарицынский.